I   k n o w   y o u   l e f t   m e   s t a n d i n g   t h e r e
O u t   o f   t h e   c a l m   o f   t h e   c o l d e s t   a i r ,
I   d o n ' t   b e l i e v e   t h e   w o r d s   y o u   s a i d ,
B u t   I   c a n ' t   f i n d   t h e   w o r d s   I   w a n t ,
O h ,  I   c a n ' t   f i n d   t h e   w o r d s   I   w a n t .
l o o k   a t   m e ,  Marina
Сохранять необходимую для поддержания хрупкого равновесия дистанцию оказалось проще ожидаемого. К сожалению, за это нельзя было поблагодарить внезапно потухшее сердце. Оно продолжало навязчиво скулить, стоило воспоминанию о произошедшем мелькнуть искрой в подсознании. Зато полнейшее исчезновение Марины со всех горизонтов лишило всякой нужды справляться с подбитыми бабочками в животе при непредвиденных столкновениях. Их не было. Вероятно, если бы не тихое копошение за стенкой и периодически обновляющийся посторонними продуктами холодильник, то Уитмор бы вовсе решил, что живёт в полнейшем одиночестве. И так всю неделю, к концу которой стенания о неразделенных (впрочем, до сих пор это был очень спорный вопрос) чувствах обратились в тяжелый груз сомнений, что он вообще когда-нибудь увидит свою соседку. Магия вне Хогвартса или же печальная случайность, но даже в стенах университета они так и не пересеклись. Пару раз юноше показалось, что он заметил знакомый силуэт, но урванный взглядом кусок волос вряд ли мог позволить с уверенностью сказать, что это не восполняющее дыру в груди воображение.
На седьмой день скребущих ощущений на душе, Уитмор твёрдо решил, что пора что-то менять. И если попытка продырявить силой своих глаз дверь в комнату Марины могла обойтись ему ещё одной встречей с кулаком правосудия, то совершенно не внезапное участие в одних и тех же мероприятиях не должно было вызвать никаких подозрений. Не привыкать. Заученный курс в сторону музыкальной студии меняется забытой в последние несколько недель бальной студией. Уитмор делает улыбку пошире, распрямляет плечи и трижды стучит, всовывая свой нос в зал.
— Миссис Эддисон, — коротко взмахивая рукой мгновенно обернувшимся студентам, сверкает рядом белых зубов. — Прошу прощения, я могу заглянуть попозже, — намеренно не двигаясь с места, виновато проговаривает Чарли. «Раз. Два-а-а.»
— Чарли, заходи, — резко оборачиваясь на кучку зазевавшихся учеников, добавляет, — Можете идти на перерыв. — стоит женщине закончить предложение, как светящийся победоносный лик Уитмора появляется напротив.
— Я хотел вас спросить на счёт конкурса. Я понимаю, что опомнился слишком поздно, пары уже составлены, — в воздухе повисает многозначительная пауза, после которой молодой человек припускает в темпе речи. — Но я вас не обманул, когда сказал, что очень хотел участвовать. Я осободил кучу часов, чтобы тренироваться вместе со всеми. Я смогу стоять на подмене на случай непредвиденных обстоятельств. Я вас не подведу. Даю слово, миссис Эддисон, — наигранно отдаёт честь, не изменяя лучезарной улыбке во всю ширину рта. Слегка напрягаясь, Чарли внимательно вглядывается в мимику преподавателя, стараясь заранее подготовиться к ответу.
— Ладно, Уитмор, — лицо учителя заметно смягчается, позволяя выдохнуть ком беспокойства наружу, — Ты сможешь приходить на все репетиции?
— Да, разумеется мэм, — не скрывая энтузиазма, моментально реагирует юноша, уточняя. — Видео номера я тоже посмотрел.
— Хорошо. Заменишь мне одного страдальца, который с этим конкурсом скоро завалит свои экзамены. Вы ведь знакомы с Мариной? Девочка с второго курса, — от неожиданности бровь Уитмора ползёт вверх. Встряхивая головой, он наскоро кивает, пытаясь не придавать очевидного значения полученной новости. — Будешь её партнёром, — короткая пауза, — К слову, где она? Я послала за ней ещё пятнадцать минут назад, — всплескивая руками, она уверенно стартует к выходу, и не сомневаясь ни секунды Чарли отправляется следом.
— Я с вами, — громко сообщает, равняясь плечами с Эддисон.
«Будем надеяться, что известие не станет фатальным,» — закрепляя мысль тяжёлым вздохом. Насколько бы это ни было удачным стечением обстоятельств для него, парень не тешил себя фантазиями о всепоглощающей радости соседки, с которой она встретит новый приговор. Не трудно догадаться, что из поля зрения Марину смело по вполне ясным причинам. «Когда-то же ей придётся перестать тебя избегать?» Главное – позитивное мышление, ведь в идеальном мире Чарли Уитмора не могло случиться масштабной катастрофы, где они бы навсегда замолчали. «Заодно избавимся от неловкости.»
— Подожди здесь. Я тебя позову, — коротко улыбаясь, учительница растворяется где-то в толпе.
Знакомый затылок в толпе попадается на глаза, и Чарли целенаправленно подлетает к темноволосой подруге, аккуратно тыкая её в плечо. Дождавшись пока Тина развернётся, он тут же заговаривает.
— Эй. Слушай, мне кажется или я тебя видел у своего дома пару дней назад? Апартаменты недалеко от театра, — попытка звучать непринуждённо венчается поражением. 
— Моего дома, — резко хмуря брови от запущенной стрелы раздражения, он замедляет скорость шага. — Я не слежу за тобой. Я там живу. К слову об этом, — самое время замерзнуть от ледяного тона, — Как зовут твоего соседа, говоришь? — сердце нервозно ёкает, но Уитмор продолжает отчаянно корчить недоумение, отрицательно тряся головой. — Полагаю, это с ним, — траектория взгляда Де Росси меняется, и Чарли поворачивается следом. — Я пересеклась вечером на лестничной клетке, — секунда. Его парализует. Так резко, что спящий сзади студент влетает в спину юноши, заставляя оступиться, но вовремя поймать равновесие. «Похоже, что аллергия у нас только на одного представителя мужского пола.» Губы непроизвольно слипаются в тесно сжатую полосу недовольства, стоит чудо-дружку Марины приблизиться к её щеке. «Аж тошно.» Впрочем, упавшая на светлый лик тень омерезения говорила за него без слов.
— Ещё вопросы? — ядовитый тон Тины возвращает его в диалог, но прежде чем Уитмору удаётся спасти тонущий корабль тайны, которую они с Мариной смогли сохранить до сих пор, голос миссис Эддисон отправляет последнюю бомбу в Титаник. Момент играть в непонимание закончился. По крайней мере, Чарли так кажется.
— Я потом объясню. Не рассказывай никому. Пожалуйста! — умоляюще тараторит в спину подруги, мозоля её щенячьим взором ещё несколько секунд, а затем трусцой подбегая на зов долга. Увы, выдавить из себя счастливую эмоцию под весом душевных встрясок не выходит. Настолько, что потерянный взгляд, которым Уитмор уставляется на Марину, не остаётся спрятанным даже от преподавателя. «О Господи, зачем я...» В мыслях – каша. И, если быть честным, Чарли совсем не уверен в том, что именно он «зачем». Единственное, что удаётся в состоянии внутренней истерики, шагать следом за двумя женскими силуэтами, усилием пытаясь переварить увиденное и услышанное. «Неужто так Тины испугался?» Он хмыкает себе под нос. Конечно-конечно.
Погружённый в свою драму, он даже не сразу осознаёт, что на лбу Кауффманн висит красный крест на диалог, продолжая следовать за призрачной соседкой вплоть до зала. Но дверь захлопывается, и звучащая следом фраза мгновенно приводит его в чувства.
— Я знаю, что в номере есть поддержки, — у него не выходит выбрать одну единственную эмоцию. Вероятно, потому что едкое воспоминание о Брайане, догадка Тины и, в конечном итоге, первая за неделю фраза, адресованная непосредственно ему, оставляют отпечаток из неописуемого коктейля ощущений. И всё, что рождается из Чарли, – незнакомая доселе растерянность. Не беспокойтесь, не надолго.
— Погоди, — морщась, он выставляет ладонь в крике об остановке этого бульдозера. — При чём здесь Тина? — но стоит вопросу прозвучать, как недоумение исчезает с палитры чувств молодого человека, сменяясь выгнутой бровью и скрещенными на груди руками. «Кажется, я знаю при чём.» — Нет, так не пойдёт. — слегка улыбаясь, чтобы замазать прорвавшееся наружу негодование. Он проходит в глубь зала, скидывая с плеча рюкзак. — Ты готовилась к этому конкурсу, поэтому никаких замен. И с чего ты взяла, что я тебя не подниму? — подозрительно щурясь, он делает несколько шагов в сторону Марины, — Ладно. Хорошо. — всплёскивая руками, Чарли прикрывает глаза, звучно вздыхая. — Не можешь мне в глаза смотреть – так и скажи. Я не хочу превращать событие, к которому ты так долго готовилась в испытание, — пожимая плечами, продолжает чуть оживлённей, — Но, если ты готова попробовать, — пуская едва различимую ухмылку, немного приближается к девушке, — Просто попробовать, — разнимая замок из рук, останавливается напротив Кауффманн. — То я умею удивлять, — широкая улыбка. Не дожидаясь реакции, он резво разворачивается к проигрывателю, включает музыку и... — Ну же, Кауффманн! — обращаясь к девушке, упирается кулаками в бока и громко топает. Усилием затыкая собственные мысли, интересуется с соответствующими интонациями. — Ты хочешь всех сделать или нет? — пульс начинает ускоряться, но наш боец не собирается сдаваться перед лицом опасности, вроде неизбежного слепливания во время танца. Авось, кто-нибудь передумает с неоспоримыми решениями. — Что скажешь? — рука протянута, Марина. Твой ход. 

Юноша утаил тоненький огонёк веры, что всё будет до смешного просто. Несколько убедительных слов, залп из радостных восклицаний – и они вернутся хотя бы к былым отношениям раздражительной лесбиянки и чрезмерно болтливого мальчика-звезды. И этот тоненький огонёк превратился в настоящий пожар за те которкие секунды, что девушка потратила на безмолвное прожигание его персоны насквозь. Бессмысленно пробовать, этот каркас устойчив ко всем видам стихийных бедствий. Кроме одного. «Куда...»
Почему-то вариант побега рассматривался последним в очереди всех возможных реакций на его заманчивое предложение, и от неожиданности Уитмор проследовал заворожённым взглядом за Мариной весь путь до музыкального центра. И даже при всей своей святой вере в лучшее, он не смог поселить в голове идею, что она просто не хотела перекрикивать песню и решила очистить поле для обсуждения рабочего процесса. Слишком уж красноречиво спина Кауффманн испускала гневные волны. Звучный выдох. Заблаговременно он снимает своё солнечное настроение, забрасывая его в дальний ящик, и делает короткий шаг навстречу. Не дальше. Прозрачная стена с надписью «стой: опасно для жизни» не позволила бы. Наверное, стоит сказать спасибо, что прозвучавшая фраза была сказана без дополнения в виде глаза в глаза. Были бы все шансы окаменеть. Знаете, как в легенде о Медузе Горгоне. Зато вот расстелившаяся следом тишина заставила шестерёнки в потрёпанных эмоциональными встрясками мозгах старательно скрипеть. «Я слишком буйно молчу?» Впервые за внушительный период с момента их знакомства Чарли ярко чувствует неловкость. Вовсе не от того, что ему внезапно нечего сказать. До сих пор ему не доводилось ощущать свою ненужность в помещении, а, может, он просто не хотел этого замечать. Что же, когда-нибудь стоило попробовать. И не сказать, что он был в восторге от полученного опыта.
— Это ведь хорошо? — сомневающимся тоном интересуется молодой человек, вдумчиво хмурясь. Удивительно, как он всё ещё не выработал установку: если от первой фразы ничто не ёкает испуганно в груди, то, значит, ждать землетрясения следом. Не следя за собственными движениями, Уитмор собирает руки в тугой крест, не отводя взора с Кауффманн. «Так понятней.» Это он или часть с «бессмысленно» уже звучала и не один раз? Впрочем, останавливать мчащийся навстречу локомотив смерти он не собирался, желая выслушать обновлённую версию объяснения. Для очень тупых. От безысходности их положения, Чарли отворачивается в сторону, направляя свой взгляд, взывающий о помощи куда-то в стену. Всё же лучше, чем пытаться установить контакт с человеком напротив. Опыт имелся. Выходило паршиво. — Нет, ты реши... — это должно было прозвучать, как крик души с хвостом из восклицательных знаков, но раздавшийся на всё помещение звон и моментальный уход Марины в телефон не позволили завершить начатое. «Зачем меня слушать.» С громким выдохом он расслабляет руки, и те многозначительно шлёпают по бокам. «Ах, да! Я же досадная неожиданность.» Не подозревая о том, что секундой раньше его судьба решилась в двух сообщениях, парень уже собирался корчить из себя самого оскорблённого, как бомбёжка началась откуда не ждали. Марина посылает первую стрелу на поражение, а Чарли лишь озадаченно выпяливается на летящий в самый лоб предмет. Он опять что-то пропустил?
— Что? О чём ты? — если всё это время над его головой изредка мерцал одинокий вопрос, то сейчас в лучших традициях комиксов там должен был разрастись целый лес красных знаков глубочайшего недоумения. Который увеличивался в своёй численности с каждым встречным шагом и каждой срывавшейся с губ девушки фразой. — Марина, пожалуйста, хотя бы объясняй, прежде чем, — приходится заткнуться, потому что продолжать мысль, когда в твой нос фактически влепили мобильником, крайне проблематично. Машинально дёргая шеей назад, Чарли щурится, вчитываясь в текст. Времени на переваривание полученной информации ему не причитается, как не причитается ничего необходимого для того, чтобы вести конструктивный диалог. Устройство исчезает из поля зрения также быстро, как и появляется, а удар в грудь и вовсе заставляет потерять нить понимания происходящего. «Я издеваюсь!?» Пора бы уже привыкнуть, что, похоже, в глазах Кауффманн, издевательство ‒ его жизненное назначение свыше. Иначе зачем столько раз это повторять? И то, что глубокое возмущение ситуацией не вырвалось наружу словами, не значит, что эмоцию было невозможно прочесть. «Что?» Она сотворила невозможное. Она превратила лицо наполненное недоумения, граничащего с истерикой, в ухудшенную версию предоставленных оттенков ощущений. Если бы сознание не было так занято попытками связать все поднятые темы, то, вероятно, Уитмор бы вставлял своё красноречивое «что» после каждого предложения. Причём увеличивая громкость по геометрической прогрессии и сопровождая всё эпилептическими подёргиваниями разных частей тела. Стоит ли добавлять, что, когда Кауффманн театрально закончила сцену, не дав второму актёру этого спектакля вставить свои реплики, недооцененный профессионал взял управление занавесом в свои руки. Никаких финальных жирных линий. Чарли дёргается в сторону выхода и уверенно встаёт на пути у Марины. Глаза в глаза. Пусть не сомневается, в них было выведено жирным шрифтом: если потребуется встать незыблемой стеной, чтобы ему дали слово, так он и поступит. Несколько секунд он стоит неподвижно с раскрытым ртом, словно пытаясь протолкнуть волну чувств наружу.
[float=left][/float] — Ты принципиально не рассматриваешь той версии, где я могу вести себя не как законченный недоумок? Сейчас разорвусь от веселья, — нервозно тряся головой, рявкает юноша. Слишком резко. Закрывает глаза. Выдыхает, стискивая зубы. Подозревая, что ему не позволят посчитать до десяти и успокоить взбушевавшуюся нервную систему, он продолжает говорить, справляясь с прорезающимся раздражением лишь на половине следующей фразы. — Я всего лишь предложил миссис Эддисон стоять на подмене. Откуда мне было знать, что она решит снять кого-нибудь с конкурса? — непричастно вздёргивает плечами, — И уж тем более я не знал, что этот парень окажется твоим партнёром, — впрочем, никто не лелеял надежд, что обычного объяснения будет достаточно, и девушка воодушевлённо кинется в танец. — Марина, — неожиданно спокойным в сравнении с прежним тоном. Уитмор пытается подобрать правильные слова, однако на полпути к верной мысли нутро слишком резко сжимается, и остановить ядовитый поток, в котором он варился около недели, уже не выходит. — Значит, я всё испортил, да? — поджимая губы, скрещивает руки на груди. Увы, продержаться в таком положении у юноши выходит не больше пары секунд. Ладони широко разлетаются. Полагаю, со стороны он выглядел не лучше кудахчущей курицы в приступе истерии. Но кто бы его об этом предупредил. — Ну, извини. Я не думал, что когда ты предлагала сократить наше общение, то имела в виду, что вообще больше не собираешься сталкиваться со мной. Или это моя больная фантазия, и виной тому, что в последний раз я видел тебя в ванной, сообщающей эту чудесную новость, простое стечение обстоятельств? — начиная захлёбываться собственным гневом, Чарли звучно цокает языком и встаёт полубоком, чувствуя, как на место злости приходит привычная реакция на стресс. «Возьми себя в руки.» [float=right][/float] Очередное размашистое движение рукой. — I don't want you ever talk to me ‒ it is that simple to say. And I would have left you alone. — вся информация сливается в одно неясное месиво, подводя его к единственному ощущению, которое он может выделить из всей кучи. Ноющая усталость. От разговоров, что заканчиваются хлопками дверей. От долбящего в грудную клетку сердца. От всего. — Неужели настолько не понятно, зачем я вообще появился здесь? — туманным взглядом перед собой. Попытка уцепиться хотя бы за маленький проблеск понимания в лице Марины. Видимо, слишком много запросов на одну неспокойную душонку. — Между нами ничего не может быть, я понял. Но я не могу заставить себя не скучать по своему другу, — с как-то патетикой встряхивая головой, говорит Уитмор. — По другу, Марина, понимаешь? По нашим разговорам вечерами, по твоим недовольным комментариям, да я теперь даже доброго утра тебе пожелать не могу, — гаснущий смешок, — Я просто хотел хоть как-то вернуть всё на свои места. И ты не оставила мне никакого другого выбора, как бегать за тобой, словно больной преследователь. — многозначительно вздёргивая бровями, парень шагает мимо Кауффманн, подходит к портфелю, но не осмеливается поднять его с пола. Боясь услышать привычный в их общении щелчок замка, добавляет, разворачиваясь. — Просто скажи мне наконец, чего ты хочешь? — потому что без инструкции по применению у него есть все шансы довести кого-нибудь до нервного срыва. Или самому поседеть раньше положенного срока.