http://funkyimg.com/i/21S9D.gif

Тая Мишель Грин, 04.02.1992, 23 года

#никнейм:
Тэя [потому что правильное произношение – слишком сложно]

профессия:
фотограф в театре Чикаго, фрилансер, выступает в барах

ориентация:
гетеро

looks like:
Aubrey Plaza

связь с вами: thnkx_fr_th_mmrs

место рождения: Чикаго, США

семейные узы: София Моррис-Грин [мать, 42 года]; Карли Моррис [сестра, 12 лет]; Трой Моррис [брат, 10 лет]; младший брат на подходе

Соскальзывая с кровати, Тая подхватывает широкое пуховое одеяло. Пыхтя и спотыкаясь она тащит шуршащий ком за собой, останавливаясь в дверном проёме ведущем на кухню. «Не спится?» — девочка коротко трясёт головой, шлёпая босыми ногами по холодной плитке. Сонными глазами она заглядывает через плечо матери, заворожённо разглядывая чёрные взрослые буквы. Ей спокойней, когда она рядом. Ей кажется, словно вокруг них вырастает высокая стена, способная удержать любой напор от пугающего мира. Она не понимает, что перед ней сидит такой же испуганный ребёнок, обводящий маркером адрес очередной подработки.
С каждым новым годом необъятный замок уменьшается до маленького пригородного домика, а количество вопросов увеличивается в геометрической прогрессии. Вопреки опасениям матери, рассказ о сбежавшей любви молодости, отказавшейся от них чокнутой семейки чопорных роботов и отсутствие Нобелевской Премии у единственной родительницы не разбивает детское сердце. Сеет зерно недоверия ко всей Вселенной, но не убавляет прыти у суматошной покорительницы соседских деревьев. Громкая. Взбалмошная. Если в младших классах случается землетрясение, в эпицентре всегда находится Тая Грин. Она хватает импровизированный жезл предводителя и что есть мочи вопит воодушевляющие речи на спуск в коробке по лестнице. А если добровольцев не находится, как истинный вождь краснокожих, она берет инициативу в свои руки, заканчивая с фингалом под глазом и сломанной конечностью. И сколько бы раз лестница не оставляла синяков, голова не соглашается усваивать простую истину: одни и те же грабли бьют одинаково.
Никто не подозревает, что в средней школе девочку поджидает первый круг ада. Подойдя к черте переходного возраста, она обзаводится всеми отличительными чертами подростка-неудачника. Брекеты. Прыщи. Очки. К-к-комбо. И если нововведения внешнего вида ничуть не мешают Грин стремиться к всеобщему признанию, большинство одноклассников не проникаются звездой из рекламы Клерасила. В конечном итоге, она оказывается в окружении себе подобных, недоумевающе смотря в спины тех, с кем все мечтают общаться. К счастью, пары недель мокрых подушек и вопросов в небеса хватает, чтобы пожать плечами и смириться со своим новым социальным клеймом. Изгой, так изгой. В её небольшой семье и без того происходит слишком много изменений, чтобы зацикливаться на неудачной карьере школьной дивы. Свадьба матери и подрастающее прибавление в виде сестры отнимают большую часть мыслей, а появление мужчины в доме позволяет Тае платить за вечерние уроки музыки, не сталкиваясь с насмешками в школьных кружках. Единственным фальшивым аккордом становится первая влюблённость. И вместо того, чтобы вздыхать по очкастому Томми из компьютерного клуба, Грин не находит кандидатуры лучше главного красавца на деревне. Чем она хуже остальных претенденток на руку и сердце? Проживание на одной улице и вовсе представляется неоспоримым преимуществом у любой короткой юбки не по возрасту. Но тщательно аргументированное признание в самодельном конвертике не растапливает ледяного принца, добавляя ещё один пункт в копилку шуток за спиной. Увы, на этот раз не получается отмахнуться от очевидной проблемы. Прилепи бантик к страшному гусёнку – из него не получится прекрасного лебедя. И Грин, выливая ещё несколько солёных вёдер, зарекается никогда больше не совершать подобных ошибок.
В семье Моррис и одной Таи происходит прибавление в виде мальчика, и к старшим классам девушка познаёт все прелести изрезанной одежды и тараканов в постель. Ведь что может быть смешней? Зато к выпускному она постигает дзен, прокачав скилл игнорирования посторонних визгов до высшего уровня. Поэтому пока все нервно откусывают заусенцы на руках, она с лицом исполненным монашеского спокойствия сдаёт финальные экзамены, попадая в высшее учебное заведение своей мечты. К слову, к первому курсу в музыкальной академии Гермиона сильно меняется за лето, снимает брекеты, меняет очки на линзы и начинает напоминать представительницу женского пола. А затем происходит страшное. Очередной центр учебной Вселенной обращает внимание на преобразившегося заморыша, впуская её в элитный клуб тех, кто круче, чем яйца. Поначалу всё кажется подозрительно невозможным, но постепенно выстроенная стена недоверия рушится, превращая серые будни в сплошной teenage dream. Полгода она существует в розовом вакууме, пока неосторожная попытка сделать сюрприз своему парню оборачивается открытием, которое бы очень хотелось забыть. Наверное, измены не отпечатываются на всех тотальным уходом с рынка отношений, но когда твоя первая во всём любовь оказывается не очень-то любовью, невольно разочаровываешься в светлых чувствах. Тая в который раз встречается с любимой подушкой, готовая поклястся на крови, что больше никаких недостижимых идеалов. И в каком-то смысле у неё получается.
К своему двадцать первому дню рождения Грин получает ещё один жизненный урок: ничто не вечно. Ни счастье матери, но своё собственное. Когда человек, заменивший ей отца, умирает в аварии, карточный домик безграничных перспектив начинает рассыпаться. Никто не убивается в горе, потому что на это попросту нет времени. В какой-то момент девушка понимает, что не может больше тратиться на себя и своё образование, переезжает обратно в родительский дом и уходит из академии, примеряя роль безработной и бездипломной искательницы лучшей жизни. Сначала она берётся за любую работу. Разносит еду в барах и там же устраивает вечера живой музыки для тех, кому нет никакого дела до её голоса. Раздаёт листовки. Достаёт старую камеру, вспоминая о забытом таланте, и фотографирует туристов за копейки. Это продолжается около года, пока мать не подсовывает своё чадо в театр Чикаго в качестве девочки на побегушках.
Наученная опытом прошлого, Тая старается держаться в стороне от «главной тусовки», получая клеймо странноватой дочки старшего менеджера. Она продолжает репетировать после закрытия театра и писать песни в надежде, что когда-нибудь они заработают достаточно денег, чтобы она вернулась в те пару лет мечты наяву. На третьей попытке матери связать свою жизнь с достойным мужчиной надежда схлопывается звуком битого стекла на заднем фоне. Ещё одна беременность и сбежавший отец ребёнка перечёркивают жирным крестом карьеру певицы, толсто намекая, что ближайшие лет пятнадцать Грин будет наслаждаться работой в театре в попытках обеспечить разрастающуюся семью. Со временем Тая свыкается, лишь изредка развлекая себя бесплатными выступлениями в парке и находя свою публику в прокуренных барах. Парочка любопытных коллег, услышавших завывание в звукозаписывающей студии, воодушевляются мрачной тенью, открывая в ней не только голос, но и друга с претензией на юмориста года, и девушка наконец-то перестаёт чувствовать себя лишней. Можно выдыхать? Смешно. В один прекрасный день на пороге театра появляется господин «попробуйте не заметить» и в широких залах заканчивается воздух. Тая скрещивает пальцы, стискивает зубы и твердо решает, что судьба не сыграет с ней злой шутки. Хватит. Наигралась. Только вот от протянутого гамбургера отказываться невежливо, а она воспитанная девочка. Вот и не отказывается.

Коротко о главном: «Тэя Грин? Это кто ещё?» – вот оно, первое впечатление, которым может похвастаться каждый, кому довелось разговаривать с девушкой в рабочей обстановке. Минимум социализации, максимум дела. Спотыкнувшись об острые колья популярных ребят, Тая старается не контактировать с потенциально опасной кастой, тем самым изображая из себя нелюдимую серую мышку. Следующая стадия: «это та, что всех ненавидит?» Вероятно, ей стоило бы начать улыбаться, когда шутит, или поднимать табличку «сарказм» всякий раз, когда достаёт его из арсенала начинающей социопатки, но это слишком просто. Ей хватает того небольшого круга людей, знающих, что за каменным лицом кроется чокнутая покорительница лестниц в коробке, а мнение остальных? Зачем? Ну, а уж если вам довелось наблюдать вытанцовывающую джигу-дрыгу юмористку, поздравляю, вы в клубе доверия. Значит, она уверена в том, что очередной приступ сумасшествия не воспримется, как то, на что страшненькие непопулярные девушки не имеют морального права. Впрочем, она не сильно страдает из-за своей неполноценности в качестве королевы красоты. Тае достаточно того, что она может довести вас до коликов в животе и отогнать серые тучи, когда вес неба ощущается с особенной тяжестью. И вообще, совет для всех, кто не понимает с чем столкнулся: достаточно не быть мудилой, и мудила не посмотрит на тебя в ответ.

ваш пост:

Поезд подъезжает, — суетно топчась у выхода, сухо бормочет в трубку. Подтягивает сумку повыше, закусывает губу, напряжённо выжидая, когда дедушка на проводе поймёт, что время болтовни подходит к концу. — Я позвоню тебе, как доберусь до, — неловкая пауза. Язык еле поворачивается, но она всё-таки заставляет себя произнести: Дома. — не успевает дотерпеть до конца фразы, бросая поспешное «пока», как только земля в окне перестаёт двигаться. Нога осторожно ступает на асфальт, а голова мгновенно заключает: «Жарко.» Глупо, конечно, ожидать, что выйдя из вагона, столкнёшься с привычным горным пейзажем Вайоминга. Но почувствовать припекающее солнце в апреле месяце – определённо что-то новенькое. Мюрэй судорожно вертит белокурой макушкой по сторонам, начиная слепо следовать за толпой в сторону длинного здания. Предположительно – вокзал. По крайней мере, если её логика не дала трещину, потому что в последний раз Китти покидала родную деревню... никогда, и это накладывало определённый отпечаток на способности ориентироваться в пространстве. Смешно? Ни капельки. Ещё месяц назад её мир сужался до крохотного городишки, прилавка в кондитерской и летних выездов на озёро в часе пути. А сейчас? Он собирался разрастись до высот огромного мегаполиса. Огромного и незнакомого.
Видеть в фильмах – одно, быть раздавленной человеческими отродьями со всех сторон в реальной жизни – едва ли способное выбить вас на романтизм ощущение. Жаль, что никто не снял фильма с названием «Houston, Houston». Тогда, может быть, она была бы готова к чувству паники прогрессирующего с каждым уколом локтя в бок или пинком в задник кроссовка. Кэйтлин издаёт еле слышный скулёж отчаяния, пропихиваясь ближе к поезду, чтобы ещё раз взглянуть на фотографию новоиспечённого брата. Пришлось даже регестрироваться на проклятом Facebook'е, чтобы сохранить бледную морду на планшет. (Не без закаченных глаз, потому что не для него она свой iPad берегла.) Не удивляйтесь, она знала, что такое социальные сети и интернет. Но никогда не видела в них надобности, потому что весь фрэндлист ограничивался домами в шаговой доступности. В конце концов, никто стационарные телефоны не отменял, и вот уж вряд ли Сьюзи с соседкской улицы было интересно, как Китти проводит время в единственном молодёжном баре, когда, собственно, эта несчастная Сьюзи там же и околачивалась.
Извините, — убирая устройство обратно в сумку. Не услышали... «Сама разберусь, придурок.» Мюрэй обречённо вздыхает, зажмуривается и вновь втискивается в живой поток, то и дело приподнимаясь на мысочки в попытке отыскать мальчика с картинки. Весомая загвоздка — она карлица от рождения. Не страшно, когда скопище народу для тебя – пятьдесят голов, и сущий кошмар, если ты утонула в наводнении из людей. Дыхание спирает, на лбу выступает лёгкая испарина, как результат излишней суматохи, но девушка не сдаётся, отчаянно мечась из стороны в сторону, стараясь сильнее прижать к себе вещи и не сталкиваться лбами с каждым, кто приближается к ней ближе, чем на полметра. Второй страх в рейтинге после смерти под сотней ботинок – быть обокраденной. Спасибо дедушке, который успел поработать над запугиванием во благо несведущей внучки, способной вручить сумки первому прохожему, пообещавшему покараулить, пока она быстро сбегает в уборную.
Со стороны доносится чей-то голос, словно зовущий к себе. Разворот на девяносто градусов, остановка, кто-то вписывается в неё всем корпусом, проклинает, вызывая мгновенное: Сам смотри куда прёшь! — от неожиданности собственной реакции, Кэйтлин зажимает себе рот, испуганно оглядываясь. «Пронесло.» Ужас под номером три – не соответствовать. Сильнее отторжения всякой идеи, что она и впрямь могла породниться с возникнувшими из воздуха родственниками, была мысль, что она не сможет продержаться с ними и недели. Жить под одной крышей с мужчиной, которого она полноправно может называть папой? Делить ванную с посторонним парнем, которого она должна воспринимать, как близкого человека? Они издеваются? Свалились, как снег на голову. Один расплывается в придурковатой добродушной улыбке и грезит о каком-то восстановлении семейных уз. Второй? Чёрт его знает. На фотографиях светился, как праздничная ёлка; и она – с арсеналом из рваных джинс, неплохих рефлексов самозащиты, благодаря дедовскому военному воспитанию, и отсутствия высшего образования. Пожалуй, чаша весов склонилась в сторону согласия лишь по причине рьяного желания девушки выбраться из дыры невежества. И уж явно не из-за искрящихся счастьем семейных фотографий Бэннэтов.
Эй! — сердце проваливается в пятки, когда чья-то рука настойчиво хватает всю её жизнь. Рефлекс не задерживается. Мюрэй бойко цепляется за край сумки, слышит характерный хруст ткани и только затем презрительно зыркает на грабителя. Ступор. — Привет, — сбивчиво, в миг разжмая железную хватку и смотря на — «Это он? Он, балда!» — парня напротив коровьими глазами. (Вот тебе и корова, а то волновался.) Про-вал. Ей хочется врасти в землю, зарыться в неё или хотя бы лечь бездушной куклой, отдавшись на съедение пугающим горожанам. Первая секунда – уже словно запуганный дикий зверёк. Идёшь к успеху, Китти-Кэт. «Держись. Держи-и-ись!» Вдохнула. Выпрямила спину. Вытянулась по струнке. С важным видом она послушно вышагивает рядом с братом (?), мысленно благодаря богов, что они наконец-то послали ей путеводителя в этом безумном мире высоток и потных прохожих. 
Кэйтлин, — односложным ответом. Быстро поднимает уголки губ в улыбку, а затем вновь возвращается к нервному верчению шеей во все стороны, так как сконцентрироваться на единственном человеке в чужой разуму обстановке было непосильной задачей. — Тогда уж не_факт_что_брат, — забывается, засматриваясь на бетонный пейзаж. Лицо: «логично ведь, что не так?» Впрочем, спустя мгновение интерес к окружающему миру пропадает напрочь, полноценно зацикливаясь на высокой фигуре напротив. «Мне послышалось?» Деревня? Он серьёзно? Мюрэй щурит глаза, моментально скрещивает руки на груди и всем своим видом кричит: «Что прости?» — Нет,«Да.»Мастер прозвищ. О-очень оригинально, — фыркая, закатывает глаза Кэйтлин. Сознание посылает алый маячок: разошлась, пора сбавлять обороты. Ей хочется как следует наступить придурку на ногу, но она благородно выбирает просто ответить. Они ведь теперь СЕМЬЯ. Желание поделиться болью про первую поездку так далеко и неподдельный ужас затерялось где-то в закате. — Почти всю дорогу проспала. — про несостоявшееся ограбление она выбирает промолчать, потому что ей стыдно вспоминать про реакцию женщины-каратистки и это глупый вопрос. Она не бьётся в истерике и не похожа на потерянного котёнка (по крайней мере, точно не по этому поводу). Вывод: всё на месте. — Ты всегда такой юморной? — морща лоб, интересуется блондинка. Читать: «Всегда такой дебил?» Но она же улыбнулась! Значит, заподозрить её не в чем.
В последний раз Мюрэй оборачивается на отдаляющееся здание вокзала, мысленно прощается с шансами на сиюминутный побег и трусцой догоняет Мэттью, боясь потеряться сразу же на парковке. Пусть скажет спасибо, что она не успела рассмотреть виляния задом. Точно бы вернулась обратно. — Сюда? — миссия «не показать восторга» успешно провалена. Цепляется за сумку ещё сильнее, растерянно осматривая автомобиль. Куда деваться? Не успевая поинтересоваться у Бэннэта на счёт «куда кидать манатки», она не находит решения проще, чем просто завалиться на переднее сиденье, поставив подобие чемодана себе на колени. Руки на сумку, будто прикоснись девушка к салону, испачкает всё на свете своей деревней. «Так чисто.» Недоверчиво бегая взглядом по салону, она косится на брата: Далеко ехать до, — опять неполадки с осознанием, — дома? — поёрзать, поджать губы, а затем прилепиться к окну, хуже маленького ребёнка; и даже подозрительно немилая компания кажется не такой опасной. Стекло внезапно начинает опускаться, отчего она дёргается в сторону, не сразу доходя мозгами, что нажала соответствующую кнопку. Позор номер два. Вдавливается в сидение, чуть съезжая ногами вперёд. Вот и познакомились.