Никто не собирался рушить ничье незыблемое спокойствие. Уж точно не Акира Хонда, которые всю свою жизнь только и работал на то, чтобы в конце концов остаться не должным никому собой и своими проблемами. Наверное, поэтому, еще погружаясь в дымку своих внезапно открывшихся фантазий, молодой человек уже заведомо знал, что утром съест себя заживо за каждую допущенную оплошность, а таких была тьма.
К счастью, кто-то придумал сон в перерывах между пиздецами. Акира плохо помнил, когда подкрался этот чудесный момент, в который веки стали непомерно тяжелыми, а рассудок, напротив, легким и незахламленным никому не нужными деталями. Состояние же алкогольного опьянения позаботилось об отсутствии счета времени, красочных снов на почве испытанного стресса и проблем с внезапными подъемами среди ночи. Впрочем, и без того, Хонда принадлежал к той части людей, который даже пушками будить было совершенно бесполезно, не то, чтобы красться на носочках, чтобы унять какой-то там звенящий с того берега мобильный телефон. За то отсутствие возможности загрести нечто теплое под собственный бок – куда более реальная причина для пробуждения. Признаться, Хонда быстро привыкал к хорошему, и с его болезнью тактильных ощущений, неудачно повернуться и не вписаться коленом в бедро Таи, было весьма неожиданным поворотом событий – где-то на подсознательно уровне, разумеется.
Открыв один глаз, Акира медленно начал приходить в себя. Картинка не была достаточно резкой, хотя бы потому, что глаза отвратительно пекли, ведь он снова забыл снять линзы. – Fuck, - Моргая сквозь боль и резь, он кое-как подтянулся к тумбочке, бесстрашно тыкая пальцем в собственный глаз, чтобы подцепить прозрачную пленочку и избавиться от чувства дискомфорта как можно быстрее. Следом второй глаз, и, параллельно – попытки не акцентировать внимание на том, чего не хватало в этой комнате раньше времени.
Странные звуки из гостиной прямо таки указывали на факт присутствия живых людей в его квартире. Хорошо ли это? Определенно лучше, чем простывший след, но, признаться, Хонда не уповал в чудесное действие алкоголя в вопросе возникновения внезапных ответных чувств, поэтому испытывал двоякие чувства относительно представлений о происходящем по ту сторону дверного косяка.
В отличии от Таи Грин, Хонда все же находился у себя дома. И хотя здесь он ночевал крайне редко, в шкафу обнаружились запасы одежды, так что, отворив створку шкафа, Акира тут же натянул на себя трусы, майку и шорты – последние были именно теми, которые так неудачно спали с Таи Грин. Где-то на одной из полок валялись очки, которые красочно дополнили сложившуюся картину.
Где-то за гранью отсутствия страхов, по ту сторону стены, сейчас сидела девушка в одеяле, врубив какой-нибудь фильм на плазме, и запихивалась холодными вчерашними гамбургерами. Где-то по эту сторону стены сейчас напряженно сверлил пространство отпетый скептик, который лишь напряженно выдохнул прежде, чем уверенно шагнул навстречу полной противоположности своих глубинных фантазий.
Well, so close. Тая все же была завернута в то самое покрывало, но почему-то стояла среди комнаты так, что подумать о том, что она ищет пульт от телека было проблематично. Не заметить живую душу, нарушившую одиночество, наверное, было проблематично, так что Акира остановился у двери в ванную комнату, давая девушке привыкнуть к факту его наличия, как бы смешно не звучало, в его же квартире. – Всё в порядке? – Обеспокоенный взгляд и вопрос, который может трактоваться миллионами вариантов. Акира еще не чувствовал себя достаточно бодрым, чтобы беспокоиться о том, какой именно выберет для себя Тая Грин, зато был достаточно адекватным, для того, чтобы так и пялиться на неё в одеяле, не давая пройти за своей одеждой, если конечно Тая не получала удовольствия от разгуливания в образе девушки-ковра. – Можешь сходить в душ, - Предлагает учтиво то, что сделал бы сам, с подозрением, что этот бал-маскарад начался по причине чувства неловкости от нахождения в чужом доме, - Или одеться в.. одежду, - пауза – Я бы не проснулся, даже если бы танцевала на голове, я просто хочу пить, - Сообщает он, отрываясь с места, и двигается в сторону кухни, чтобы достать из холодильника что-нибудь, что могло бы унять эту сухость в горле. О причинах этой адской жажды думать вовсе не хотелось. Раздается характерное копошение, скрип дверцы холодильника. Акире не хочет акцентировать внимание на перемещениях Таи, чтобы не создавать еще больше неловкости, но почему-то  он чувствует, что делает все не так. Придерживая баночку с соком, парень захлопывает холодильник, и ставит питье на стол, параллельно заглядывая в пакет с едой. Несмотря на некоторую странность сложившейся ситуации, рефлексы еще никогда не становились в очередь за чувством совести и пылкими сожалениями о произошедшем, которых, кстати, нет. Ему следует извиниться? Мозг начинает просыпаться. Акира раскладывает разбросанные салфетки в стопочку, и поднимает глаза на фигуру Таи в последний момент. -Ты же не собиралась уйти в этом, правда? – Главное вовремя уточнить. Акира поправляет дужку очков, и возвращается к пакету с гамбургерами.

My demons are begging me to open up my mouth
I need them, mechanically make the words come out

Сложно было понять, на что именно, но Акира злился. Буквально чувствовал, как эта сильная пульсирующая эмоция начинает медленно разрастаться и охватывать всё тело, что делалось тошно. Он даже не мог припомнить, когда в последний раз испытывал это липкое нашествие эмоций, от которых нельзя было просто взять и отмахнуться, взяв в руки гитару или отпустив очередную тупую шутку для того, чтобы сгладить острый угол. В конце концов, было бы странно, если бы он вдруг развернулся и ушел в дальнюю часть квартиры, начав перебирать струны, хотя в случае, если бы Таи Грин вдруг не стало в радиусе досягаемости, это было бы первым, чтобы сделал парень. Успокаивает, знаете ли.
- Хорошо, - Бросает коротко в ответ на заявление о желании одеться, и едва сдерживается, чтобы не сообщить, что домработница регулярно дезинфицирует его душевую кабинку, если так противно. Да к черту. Шумно выдыхает себе под нос, никак не ожидая внезапного столкновения с фигурой женщины-кокона. Стоит ли говорить, что эти смятые извинения заводят его еще больше? Увы, совсем не во вчерашнем ключе развития событий. Её же очевидно уже ничего не заводит вообще, если только не этот плед, под которым Тая пыталась скрыть то, что Акира как бы видел. “За ночь выросла третья нога?”. Он даже не находит, что сказать, молча пришвартовываясь к столу. Место прикосновения странно печет, вызывая дополнительную волну недовольства от сказанных слов. “Вчера ты тоже на это не рассчитывала?”
Раздается щелчок закрытой двери, и со всей присущей эмоциональностью, Акира пинает ни в чем не виноватый пакет с едой, будто бы это могло изменить хоть что-то. Но, что здесь можно изменить? Акира даже не мог сказать, кто именно виноват в том, что сегодня утром все стало еще непонятней, чем тогда, когда Тая активно щупала его коленку в баре вчера вечером. Впрочем, на звание самого понятливого он здесь вовсе не претендовал. Особенно после тихой попытки Грин улизнуть из этого чатика. Разве не это она попыталась сделать? Голова закружилась? Серьезно? Отчего-то ему подумалось, что если бы все части гардероба девушки магическим образом оказались разбросанными по гостиной, то пробуждения в одиночестве в полном смысле этого слова ему было бы не избежать. Как жаль, что здесь нет Беттани, которая бы законспектировала всю правдивость предыдущей теории, потому что, кажется, в понедельник в театре поползут слухи лишенные всякой разумной почвы.
- Заебись, - Бурчит себе под нос, понимая, что аппетит сегодня не придет к нему во время еды. Вспомнив про наличие запаса сигарет, отстегнутых добрым таксистом, Хонда нехотя сползает со стула и копошится в шкафу в поисках импровизированной пепельницы. В голову лезут мысли о запасе алкоголя, что маячил перед носом на столешнице, но памятуя о его действии на свой тупой мозг, догоняться с утра пораньше явно не стоило. Вот кому тут нужно было налить, так это… “Давно не наебывали?” Самое время посмеяться над собой.
Чтобы хоть как-то успокоить нервную систему, парень начинает сгребать с обеденного стола мусор, а когда открывает полку, чтобы выбросить его в ведро, то ненароком задевает бумажки ладонью и находит то, что никак не способствует скорому успокоению. – За-е-бись, - Разводит руками, вынув ведро наружу, бросает дверцу шкафа и едва удерживается от того, чтобы не пнуть здесь что-нибудь еще. Достав старую кружку для пепла, он прихватывает сигареты и даже находит зажигалку, не стесняясь прикурить посреди дома, прямо за столом.
Она не хочет есть его еду, не хочет мыться в его ванной и просыпаться рядом – это ли не прекрасно? Нервно дергая босой ногой, Акира стряхивает пепел и пялится в дальнее окно, делаясь похожим на древнюю статую. Так и сидит до тех пор, пока Грин не возвращается обратно, и теперь уже становится непонятным, что, действительно, выглядело бы хуже: его гордое одиночество или этот никому не нужный цирк с попыткой вести себя, как ни в чем ни бывало? Вот вопрос. – Что? – Несмотря на то, что девушка появилась не так уж внезапно, из омута собственных мыслей Хонда выпадает не сразу. Защитная реакция. Взгляд падает на пакет, и только спустя пару секунд рассудку доходит, что от него хотят. – Зачем? – С почти искренним непониманием бросает в ответ, - Не обязательно греть их, чтобы выкинуть в мусорное ведро, - Кстати, последнее сейчас выставлено на обозрение всей гостиной у раковины. – Если не нравится еда, могла бы сказать, - “Если не нравлюсь я…” Нет, об этом и говорить уже не обязательно. Пожимает плечами, стараясь скрыть тень всплеска недовольства, что и без того перло из всех щелей. Акира, честно, пытается подыграть этому театру, но внезапно теряет все актерские таланты. – Можем заказать пиццу, суши, или что ты хочешь? – Ha-ha – Или поесть ты тоже можешь у себя дома? – Он опускает взгляд в стол, сцепляя зубы, сосредоточенно сверлит дыру в его поверхности, снова трясет сигаретой, задымляя пространство, а еще левой ногой; нервно и как-то уж слишком фанатично.
Выдох:
- Извини, что связал тебя вчера, - Наконец, мозг выдает какую-никакую теорию, способную объяснить самому себе хоть что-то из полученного результата.

The Classic Crime – Cheap Shots
So go ahead and spit your poison out
Yeah go ahead and take your cheap shots
I've never been too proud to sin
Why don't you rub my face in it?
- - - - - - - - - - - -
А как же весело было вчера трогать чужие коленки, добивая нужного результата; Акира стискивает зубы сильнее, но вовсе не потому, что собирается разыгрывать спектакль вне рабочего места. Он вообще никогда не принадлежал к той категории людей, которые имеют привычку говорить и делать то, что не соответствует его взглядам на реальность. Сомнительная перспектива – надеяться, что этот раз станет чем-то особенным ради сохранения привычного баланса их отношений. Признаться, Акира не выносил полумер, как бы горько не было прощаться с тайной надеждой на лучший исход. Если резать, то навсегда.
- Мм, - Много значительно протягивает в ответ на заявление о том, что она может делать в пределах своего дома. Отчаянно хочется отпустит какой-нибудь едкий сарказм, но остатки чувства такта по отношению к девушке мешают начать втаптывать в грязь своего обидчика, как это происходило, например, с отцом. В конце концов, Тая ему ничем не обязана, хотя, кажется, Акире сейчас казалось совершенно наоборот. Второе “мм” заменяется коротким кивком головы во избежание никому не нужной тавтологии. Он тянется к пакету, стараясь отгородить себя от мизансцены, притворяясь ответственным за свет, а не участвующим в энной части постановки. Что-то подсказывает – не выйдет. Не выйдет избежать потока освещения, направленного на его сутулую фигуру, угрюмо сидящую за столом, а мямлить свой текст, вынуждая главного зрителя испытывать чувство тошноты от отсутствия актерский талантов – еще более унизительно, чем вложить все эмоции в свой монолог. So confused so hard to choose.
Хочется тут же добавить – “да срать я хотел на этот гамбургер, Тая!” Хочется разбавить восклицание патетикой – “в этом проклятом ведре я вижу свое, блять, сердце!” Хочется сделать хоть что-нибудь, но вместо этого Хонда лишь отгрызает кусок “резинового” бутерброда, принимаясь сосредоточенно пропихивать его в себя так, будто бы не было никаких неловкостей. Конечно, ей бы очень хотелось, чтобы все выглядело иначе. Наверное, он должен был как дебил до последнего притворяться не тем, кем является, чтобы дать шанс ускользнуть через парадный вход, да сделать вид, что все в порядке, но на этот счет у Акиры тоже было свое четкое мнение – дохуя хочешь, Тая Грин.
Повисает очередная немая сцена. И Гоголь со своими постановками был бы очень горд этой идеальной расстановкой акцентов, но, очевидно, Тая не зря не состояла в труппе театра Филадельфии, а бегала с фотоаппаратом наперевес, потому что ловить самые выразительные моменты у нее получалось гораздо лучше, чем выдерживать партии по закону жанра. Молчание прерывается уверенным, прохладным голосом, а вместе с тем прерываются всяческие попытки Хонды убедить себя любимого, что усилия по сохранению самообладания на последнем издыхании, действительно, worth the pain. I mean – pain without love. And he can’t really get enough of it. Ha-ha.
Раз – и Акира давится соком, которым пытался залить сухой кусок бургера, что пихал в рот. Копилка сожалений? Он даже поднимает глаза, чтобы увидеть лицо Грин в знаменательный момент, когда это гениальное определение произошедшего приходит ей на ум. “Are you okay?” – читается во взгляде парня, от чего на лбу появляются хмуро-охуевшие морщины, а широкие темные брови ползут вверх в отнюдь не притворном удивлении. Сердце пропускает удар, но вовсе не по причине мальчишеского волнения в груди. Сердце охуевает вместе с Акирой, не определившись, стоит ли ему ускорить свой ход, чтобы вбросить порцию так необходимого измотанному организму адреналина в кровь, или, напротив, спасти эту квартиру от человеческих жертв, замедлившись, чтобы дать напряженному рассудку шанс остыть; не превращаться в кипящий котелок, выбрасывая Радость, Грусть и Страх на территорию долговременной памяти, чтобы позволить Гневу и Отвращению хакнуть всю систему.
Два – в каком-то неадекватном оцепенении, Акира отставляет в сторону стакан с соком, еще не определившись в цели этого мгновенного действия. По голове словно бьют огромной чугунной сковородкой сразу несколько раз: притворяться, вежливая часть, лишние часы, осво.. ч-что?... Откашливается, мотнув головой, чтобы не умереть прежде, чем услышит еще что-нибудь жизненно-важное. Театр головного мозга просто не позволял пропустить выступление, не зависимо от состояния здоровья, тем более, что на сцене новое дарование, пытающееся внедрить в искусство никому не ведомы доселе жанр. Это, блядь, даже не реализм. Она хоть понимает?..
И, наверное, все бы ничего. Ведь stubborn motherfucker не лгал, когда окрестил себя столь красноречивым прозвищем, пусть даже упорство его никому не впало, он мог бы проявить его в очередной раз, теперь уж на благо общества. Заткнуться, промолчать, принять поражение и гордо выйти из чатика, дождавшись, когда Тая Грин “освободит территорию” сердца безответно влюбленного. Жаль признавать, но по итогам вечера: чувствительными у Акиры оказались не только колени, но и некоторые другие жизненно-важные органы, не дающие вытолкнуть из себя и единого спокойного выдоха от слишком частых трепыханий в груди. Нет, зря он не сказал ей сразу – “переночевать, ты тоже могла бы дома.” И лучше было это было так, потому что комиссия в виде sticks and stones не была заявлена в стоимость вчерашнего вечера в баре. Но ничего, Акира не жадный. Он же и чаевые оставит.
И, наверное, все бы, действительно, ничего, если бы не…
Три – рука покоившаяся на крышке стола секунду назад сжимается в кулак и звучно ударяет по поверхности, потому что оценившие жесты, кажется, переоценили растяжимость нервной системы желающих свободно вздохнуть. I mean – try the кетчуп motherfucker – это, действительно, слишком.
Акира резко отталкивается тем самым кулаком от стола, и поднимается на ноги. Секунда – размытое изображение плывет пред глазами смазанной картинкой углов комнаты. Он крутится на месте, совершенно не обращая внимания на наличие Таи, и будто бы сходит с катушек, что, в общем-то, не так далеко от истины.
Хочется предупредить несчастную – беги.
Хочется сказать себе – ты не имеешь права злиться.
Хочется сделать хоть что-нибудь правильное, но воздух делается разреженным, заставляя ноздри раздуваться сильнее, дабы не задохнуться, просто не задохнуться на вершине этой горы долбоебизма. Широкий, блядь, жест, нет, вы слышали. Акира бездумно опускает руки себе на пояс, и начинает смеяться, разглядывая пол и ряд кухонной мебели по очереди (читать: любовь повернулась к тебе задом, Тая). Несколько мотыляний головой в нервных усмешках, рука на затылке, несколько раз шлепающая самого себя по тупой голове. Разворот назад.
Хонда скрещивает руки на груди, но вместо порыва злости, на его лице вдруг оказывается широченная улыбка, с которой он делает шаг вперед, вглядываясь в лицо Грин с искренним стремлением постигнуть чужое безумие; в том, что оно не лечится, здесь уже никто не сомневался. – Ты, блядь, издеваешься, да? – Он склоняет голову, добавляя толику едва различимого непонимания, которое сложно уловить за гулом асфальтоукладчика, что двигался в сторону Таи. – Ты хотя бы определись, жертва ты или каратель обосравшихся, потому что я должен как-то вести себя, когда ты очистишь территорию, чтобы снова заполонить собой все пространство, когда мы встретимся завтра на работе, - Разводит руками, а потом снова возвращает их в прежнее положение, - Чем ты вообще думала, если так? – Если вообще чем-то думала. – Копилка???.. Разочарований??? Ну, хоть тут разобрались, спасибо. - Поклон. - Хотя вчера было не похоже, что не понравилось, - Акира мотает головой в полнейшем разочаровании, и отходит к кухонному столу, чтобы взять вторую сигарету.  Доброго, блять, утречка.

Предположительно, даже идиоту было понятно, что в сложившейся обстановке уповать на какие-то мифические схемы “как это всё должно было выглядеть”, было абсолютно бессмысленным занятием. Для Акиры – таким же бессмысленным, как ломание спектакля напускной добротой к падшим и щедрым предложением подогреть гамбургеры несчастному холостяку, которому, видимо, по мнению Таи Грин, редко перепадало такое счастье от многочисленных любовниц. До последней истины, правда, наивный Акира еще не дожил, хаотично хватая воздух носом, чтобы не задохнуться от приступа негодования, в который Грин успешно опустила его едва очнувшееся тело с потрясающей легкостью.
Именно это – это что? Очевидно, в приступе злости, Хонда был мало способен на такие подвиги, как расстановка акцентов в сумбурном диалоге, но Тая и здесь отличилась талантом. Попытку сообразить, что именно крылось за оборванной интонацией удивление перебивает вполне четкий ответ, который видится гораздо более занимательных каких-то там недовольств, потому что расставляет многое по местам. Слишком многое, он бы сказал. Он бы вообще сказал дохуя, если бы мог собрать расплавленные мозги в кучку, но, судя по тому, что Тая у нас не думала, это уже не сыграет весомой роли в исходе конфликта. (Это ведь конфликт или одностороннее брыкание недовольных, мешающее ретироваться из логова казановы?) Хонда даже открывает рот, чтобы отозваться на чудное умозаключение, но Грин успевает вставить нечто еще более важное – она забыла телефон. Парень так и замирает на месте, приподняв руку в воздухе, выпяливаясь на фигуру девушки, что резко разворачивается и скрывается в другой комнате, как ни в чем не бывало. – Прекрасно, - Заканчивает начатый жест, несколько растерявшись от такого резкого пассажа. Наверное, поэтому котелок с желчью, подходящий до бортиков резко перестает кипеть, переходя в состояние промежуточного покоя. Внутри что-то неприятнейшим образом переворачивается, оставляя после себя привкус дегтя и ощущение тошнотворной пустоты на дне желудка.
Не собираясь примерять на себя облик Хатико, Акира прикуривает, пытаясь представить, что продолжения не последует. Ему совершенно не хочется чувствовать себя так паршиво от чужого недовольства, но в то же самое время, рассудок тут же протестовал и против молчаливой картинки ухода знакомой фигуры в зарю субботнего утра с целыми ногами и руками. Как так вообще?
На некоторое время усиленная затяжка дымом обезвреживает подгорающий мозг, и Акира упирается задницей в крышку стола, переводя пустой взгляд со стены в окно, за которым, наверное, кипела жизнь. Это у них тут братская могила мертвых бабочек и еще немного отверженных гамбургеров на закуску. Стоило выйти на улицу, чтобы вспомнить, что всё идет дальше своим чередом, но никаких мысленных изысканий сейчас все равно не хватит на то, чтобы убедить себя, что всё происходящее – не бесконечный suffering, грозящий бередить душу до конца жизни.
Акира успевает добить половину сигареты в три затяжки, а потом ощутить тошноту и выкинуть остаток в мусорное ведро. Признаться, на сотую долю секунды он даже был полон решимости плюнуть на все это грязное дело, да пойти в душ, пока Тая, наверняка, роет подземный ход наружу, только бы не видеть его противной морды. Собственное, именно туда и лежал путь хозяина апартаментов, когда навстречу из-за угла вылетела девушка. Что такое, Грин, go get you shovel? Кладовая на лестничной клетке. Акира тормозит на месте, не без любопытства замечая скрещенные руки и бесстрашие сердца воина, остановившегося в непосредственной близости от своего очередного сожаления.
- Что?.. – Он, правда, не понимает. В потоке недовольств и всплывающих паззлов правды, информация об очередной глубинной претензии растворяется не успев найтись. Ко всему прочему добавляется некоторая отрешенность к выражению лица, в конце концов, он шел мыться, а Тая шла за телефоном. Посреди, блядь, в общем-то, важного разговора. К этому знаменательному моменту степень оскорбления достигла достаточно высокого уровня для того, чтобы спустить все на тормозах, но Грин так решительно дернула бровями, что Акира не посмел повернуть налево – в сторону двери душевой. И напрасно.
Второе – What?.. – Уже не удается сделать таким же индифферентным, потому что поток слов, что внезапно прорвался из девушки, упорно продолжал долбить похмельную голову, хотя, как вы догадались, Акире вновь не удалось обнаружить конкретной претензии за метафорой. – На каком пути?.. Я не.. – И он ведь, правда, ничего не… но палец-затыкатель тут же взлетает в воздух, заставляя проглотить очередную попытку поинтересоваться, что именно она имела ввиду. Такое необходимое “what do you mean” мгновенно обращается в “wataya want from me” и да, hey, блять, slow it down! Похоже, даже выдернутый с корнем стоп-кран не позволит этому поезду успеть остановиться до края обрыва.
Акира делает шаг назад, буквально, пораженный тем, что он только что…???
- What!?.. – Но, кого бы интересовало его мнение, верно? Тихушка-шучушка внезапно перевоплотилась в бульдозер, который вполне мог составить достойную конкуренцию асфальтоукладчику, вот только кататься с other side будут по больным местам. Пожалуй, Акира, даже не помнил, когда в последний раз ощущал это бесценное чувство захлебывания воздухом от того, что человек в радиусе досягаемости сказал хуйню, а уебать нельзя. Спасибо отцу, опыта в сдерживании реакций у Хонды было ложкой жри.
Проходит несколько секунд прежде, чем парень глотает то, что в него выплюнули, но этого слишком мало, чтобы придти в себя. Впрочем, судя по всему, его возвращения здесь никто и не ждет, потому что плавающий взгляд в очках видит, как тонкая линия губ девушки вновь нарушает гармонию красоты, искривляясь в мерзкой ухмылке, от чего все внутри холодеет. Она машет руками, задевает его, тычет пальцами, а он только прокручивается вокруг себя, следуя ошалевшим взглядом за темной макушкой, и не понимает, как упустил бесценный момент, когда из глубокой личности превратился в покорителя женских совсем-не-сердец, если верить Тае Грин.
Но за упреком следует еще комплимент. И на этот раз нервной системы мазафакера не хватает на тупое стояние на месте, потому что никакие уже прилипшие к груди скрещенные руки не закроют рассудок от потока ереси, что несла эта женщина. – Так это я был не честен с тобой??? – Акира всплескивает руками, но по-прежнему оказывается неспособным перебить Таю, и снова троекратное ЖАЛЬ, потому что чередование предъявы и комплимента становится нарастающей тенденцией этого утра. Пора бы запомнить. – ХАРИЗМА БЛЯДЬ??? – Он даже не может сказать, почему уцепился именно за это слово, потому что суть фразы была куда краше, но мгновенных реакций просто не хватало на достойный выпад. Ему бы для начала впасть.
Последующее дополнение и даже использование эмоционального ругательства, уже не сыграли роли в происходящем, хотя выражение лица Таи говорило об обратном. - ENOUGH! – Рявкает Акира, так сказать, намекая на то, что, в общем-то, пора бы. Внезапный штиль сменяется тайфуном, и от неготовности к такому повороту вещей, у Хонды случается crush системы, из-за чего он гневно подается вперед, перехватывая полыхающее в пространстве запястье девушки, и несколько меняется в лице, точно бы хочет освободить душу от оков бренного тела. – Yes, I didn’t plan to fuck you, Taya. Is this the truth you ask me for?? – Он замирает на месте, упорно вглядываясь в два темных бегающих глаза напротив. Внутри что-то ощутимо ёкает, но Акира чувствует себя закованным в кандалы собственных чувств, не ощущая и грамма сил на их демонстрацию в свете новостей о своем светлом лике глазами Таи. Сердце заходится в немой истерике, но оболочка кокона, за которым содержатся все эти жалкие подробности глубокой души казановы, слишком толста, чтобы расслышать и единый удар. В отличие от звучного отрезвляющего и уверенного тона голоса. – But can you, please, stop pulling me down for nice try to believe that this morning would be better without fucking regrets about what we – as I see - both didn’t plan?? – Секунда, и он освобождает теплое запястье, делая шаг назад из зоны комфорта девушки. – Glad to know what you really think about my personality, - Последнее уже открывая двери в ванную. – I wanna take a shower without being blamed for trying to reduce your presence. Just wanna be clean right here right now. - Хлопок двери. Хотя очиститься такому грязному, как описали, выйдет вряд ли.